Возвращение в Хеттон

Название: Возвращение в Хеттон
Пэйринг и персонажи: Тони Ласт, ОЖП, Бренда Грант-Мензис (Ласт), Джок Грант-Мензис
Категория: гет
Рейтинг: R
Жанры: Романтика, Ангст, Психология, Любовь/Ненависть, Драма, Экшн, Исторические эпохи, Дружба, Hurt/Comfort
Размер: Миди

Вступление автора

Дорогие читатели!

Настоящий фанфик был написан под впечатлением романа Ивлина Во «Пригоршня праха». Его неожиданная и жестокая развязка в свое время привела меня в состояние близкое к отчаянию. Будучи не в силах смириться с концовкой романа, я решила взять судьбу главного героя в свои руки и дать ему надежду на спасение. Понимаю, что гораздо интереснее читать о том, что ты уже знаешь, и за чью судьбу переживаешь, поэтому, если вам уж совсем лень читать книгу, то есть прекрасный фильм 1988 года (с актерами, которые годом ранее снялись в культовой гей-драме «Морис»), хотя книга, как всегда, лучше))).

Несмотря на все сказанное, тешу себя надеждой, что мое произведение все же будет интересно читать независимо от того, знакомы ли вы с перипетиями канонного сюжета или нет.

Это вовсе не значит, что я бросила свои текущие фанфики («Осколки» и «Ириска»). Это значит лишь то, что автору иногда необходимо отвлечься и отдохнуть от приевшихся сюжетов. Какова дальнейшая судьба данного фанфика, сказать не могу. Может закончу, а может и нет, как, впрочем, и основные фанфики. Снова задумываю макси. Снова наобум. Видимо, по-другому не умею.

Свои мысли и впечатления прошу выражать, не стесняясь. Приятного чтения.

Глава 1. Лес

читать дальшеТони Ласт проснулся, как всегда, на рассвете, и, прежде чем открыть глаза подумал: «Сегодня я ухожу».

Он прислушался: никто не слышал его мыслей? Последние несколько недель он был сам не свой от волнения, настолько, что книжные строчки расплывались перед глазами, из-за чего он постоянно сбивался, чем вызывал недовольство своего единственного слушателя.

Но, похоже, его мыслей никто не услышал. Над навесом дурным голосом кричала какая-то птица, индейское название которой Тони так и не смог запомнить. Сквозь высохшие банановые листья шалаша робко пробивалось солнце — сезон дождей уже закончился. За хлипкой ширмой громко, с ровными интервалами храпел мистер Тодд. В последнее время старик стал очень раздражителен, плохо спал и почти не расставался со своим дробовиком. Возможно, виной тому были тропические ливни, монотонные и изнуряющие, во время которых даже индейцы безвылазно сидели в своих хижинах и выходили только по крайней необходимости. А может быть все дело было в обострении душевного недуга, что развился в изоляции от мира в обществе низших по разуму и помутил рассудок этого тропического короля, безумного повелителя и самодура, возомнившего себя его хозяином.

Иногда Тони думал, а вдруг старик знает о его планах. Ведь он уже два раза пытался бежать, оба раза неудачно, но каждый раз ему каким-то чудом удавалось не вызвать подозрений у мистера Тодда. Или он ошибается?

В первый раз он ушел ночью, пока все спали, с намерением идти на север, ориентируясь по звездам, но забыл, что в джунглях не видно звезд, заблудился в чаще и долго бродил в сиреневых сумерках, пока к рассвету не вышел все на тот же расчищенный участок саванны с полудюжиной индейских хижин на опушке. Оказалось, он всю ночь ходил кругами, словно какой-то злобный местный бог водил его за ногу на поводке.

Второй раз он пытался идти вдоль берега реки вниз по течению, пока не встретит кого-то, кто помог бы ему добраться до цивилизации. Странно, но мысль о том, что на свете существует цивилизация и города, теперь казалась Тони почти фантастикой, хотя он никогда не переставал думать об этом. В тот год приток Амазонки, по которому он прибыл сюда, сильно разлился, превратив сельву на полмили вокруг в черно-зеленое стоячее болото. Не имея лодки и не зная местности, Тони завяз в болоте, нахватал в мягкие места пиявок, чудом избежал встречи с аллигаторами, и, так и не разобравшись, в какую сторону течет вспучившаяся река, вернулся к своему шалашу, где его уже ждал мистер Тодд с «Николасом Никольби» на коленях.

Тони открыл глаза. По низкому потолку навеса медленно ползла большая цветастая гусеница. Кажется, она искала себе подходящее место для окукливания. Тони уже давно не удивлялся тому, что может встретиться в джунглях. После того, как однажды такая вот «красавица» за ночь свила кокон у него в волосах… После того, как один индейский ребенок умер, заживо съеденный паразитами. Черви торчали у него из заднего прохода белым, шевелящимся клубком, спешно покидали более не пригодный для жизни труп. После того, как однажды он увидел в лесу в просвете между деревьями большие желтые глаза, пристально и недобро следящие за ним. Мистер Тодд высказал мнение, что это был ягуар, но суеверные пай-вай охали и твердили про лесного бога Сиу, хозяина этой земли, умеющего принимать облик любого зверя. Кто из них прав было уже не важно.

Каждую ночь, засыпая в своем гамаке под москитной сеткой, предварительно проверив складки белья на предмет посторонних «жителей», Тони прокручивал в голове свою жизнь, в особенности те два года, что он провел в этом тропическом раю. Он думал, думал и все не мог уразуметь, как цепь событий, запущенная на другом конце мира, привела его сюда. Он уже давно прошел стадию первых надежд и первого отчаяния, стадию злобы и ненависти, стадию апатии и безразличия. Он уже не просыпался по ночам в слезах, не умолял на коленях мистера Тодда отпустить его, не пытался покончить с собой. Теперь у него был план, и осуществление этого плана занимало все его помыслы.

Если честно, Тони мог бы быть здесь счастлив. У него было все: еда, одежда, крыша над головой и никаких обязанностей, кроме ежедневного чтения. За исключением чудовищного поступка мистера Тодда, с ним хорошо обращались. Ему даже предлагали жениться на любой понравившейся местной девушке, а то и на двух, как пожелает. Но, конечно, Тони и помыслить не мог о близости с кем-либо из дикарок — коренастых, как тумбы, широколицых, татуированных женщин без возраста. И хоть они ходили повсюду с голой грудью и едва прикрытыми чреслам, никакого желания, кроме того, чтобы больше этого не видеть, их внешний вид не вызывал. Тони Ласт был неблагодарным гостем.

Но однажды ему повезло. Как-то раз, шатаясь без цели вдоль прибрежных зарослей, он набрел на неширокий высохший овраг. Видимо, во время разливов этот овраг затоплялся, а теперь вода ушла, обнажив накопившиеся на дне отложения. Странные это были отложения. Тони пригляделся. Под слоем высохшего ила, опавшей листвы и пальмовых веток виднелись очертания чего-то удивительно знакомого. Сердце в груди тревожно замерло. Отмахиваясь от мух и липкой паутины, оскальзываясь на мокрой траве и царапая в кровь ноги, Тони скатился на дно оврага и остолбенел. Да, это была лодка. Вернее, каноэ, из тех, что индейцы делают из цельной коры деревьев. Не помня себя от волнения, Тони начал голыми руками разбрасывать ветки, ил и прочий мусор, чтобы убедиться, что это не сон. Хоть бы было целое!

Каноэ оказалось целое, только уж очень заросшее. Видимо, пролежало здесь не один год, хотя об этом нельзя было судить наверняка. В Амазонии все, что не подвергается специальной обработке мгновенно поглощается джунглями. Тони попытался отодрать приставшие к бортам каноэ комья осклизлого бурого мха, чтобы добраться до древесины. Скользкий мох отдирался плохо, но все-таки отдирался, и на одном из оголившихся участков коры вдруг явственно проступили следы глубоких царапины. Тони сел.

Полтора года назад, когда, покинутые своими провожатыми, они с доктором Мессингером спустили на воду перегруженный припасами каноэ, не имея ни малейшего опыта хождения по реке, и еще не подозревая о близком крахе, Тони в приступе уныния начал ковырять ножом толстый коричневый борт лодки. Сначала без цели, но потом незаметно для него самого процарапанные палочки и крючочки как-то сами выстроились в осмысленное слово: «Бренда». Может поэтому блудная жена потом являлась ему в малярийном бреду? Индейцы верят, что, назвав имя, можно вызвать дух его владельца. Возможно, они правы.

Итак, это была «Бренда» (Тони продолжал так мысленно называть лодку). Она приплыла сюда очевидно уже без доктора Мессингера. Скорее всего, бедняга не смог преодолеть водопад, а каноэ отнесло течением вниз по реке и прибило к берегу здесь в овраге. Тони просидел над лодкой, до тех пор, пока не начали петь вечерние цикады, потом встал, накидал поверх лодки веток, чтобы придать ей вид, словно так и было, и вернулся в деревню.

Ему понадобилось два месяца, а точнее пятьдесят восемь дней, чтобы привести лодку в порядок — очистить от мха и полипов, починить распоры, залатать трещины. Дело шло медленно, урывками, ведь Тони не мог слишком часто и надолго покидать жилище, чтобы не вызвать подозрения мистера Тодда и индейцев. Обычно Тони совершал свои вылазки после обеда, когда все живое смаривал послеполуденный сон. Дождавшись, пока за ширмой не начнет зудеть громкий с равными промежутками храп, а на вытоптанной площадке перед шалашами индейцев не останется никого, кроме старой подслеповатой собаки, тоже впрочем спящей, Тони выходил из дома и, стараясь казаться беззаботным, шел вдоль плантации маниока к неприметной развилке на краю поля, после чего решительно сворачивал в лес и бежал к оврагу, где его ждала «Бренда». Он чувствовал себя почти счастливым, отскабливая ее крутые бока от жирных наслоений ила и подгнившей древесины, сладострастно пыхтел, натирая мочалом из банановых листьев ее узкие нос и корму, бережно прохаживался пальцами, измазанными в каучуковой массе, по потрескавшимся уголкам ее берестяного тела. Она была ему, как родная. Как раньше.

Тони Ласт окончательно проснулся. Он спустил ноги с гамака, нашарил свои сандалии из бананового лыка, машинально потряс их, чтобы выдворить оттуда всех тварей, которые могли за ночь заползти туда, и, убедившись, что опасности нет, начал медленно обуваться. Сегодня после обеда он прочитает мистеру Тодду его любимый отрывок из «Крошки Доррит», тот самый, который каждый раз трогает старика до слез (и от которого у самого Тони по пятнадцатому прочтению началась неуправляемая истерика), а потом дождется, пока того сморит послеобеденный сон, незаметно выйдет из дома и поспешит к лодке. К тому времени, когда его хватятся, он будет уже далеко.

Главное, чтобы Кими не подвела.

Он встретил ее в своем «логове» шестнадцать дней назад, когда лодка была почти готова, осталось только смастерить весло из коряги и плоского деревянного обломка, который Тони как-то нашел в куче мусора. Девчонка должно быть выследила его во время его отлучек и теперь, без сомнения, расскажет все мистеру Тодду (она вполне могла быть его дочерью). Отчаяние, охватившее Тони при мысли о том, что его надеждам снова пришел конец, было столь сокрушительным, что он, не зная, что делать дальше, сел на землю и горько заплакал. Он плакал навзрыд, как ребенок, обхватив голову руками, раскачиваясь из стороны в сторону, проклинал на все лады коварную судьбу. Желтоглазый лесной бог снова обхитрил его.

Развязка наступила неожиданно. Кими, до этого бесстрастно взиравшая на исступленно рыдающего белого мужчину, тихо подошла к нему, положила руку ему на голову и несколько раз провела по спутанным выгоревшим волосам. Тони затих и поднял на нее глаза.

Насколько он успел заметить, индейцы редко проявляют эмоции в том диапазоне, в каком это делают европейцы. У него на родине, в Англии, излишняя эмоциональность тоже не в почете, но здесь… Он редко слышал их смех, еще реже плачь, их голоса звучали глухо и неразличимо, фразы были кратки и обрывочны. Было удивительно, как эти люди вообще умудряются что-то делать сообща. К тому же, здешние индейцы старательно избегали общения с Тони, боясь навлечь на себя гнев мистера Тодда, их отца и повелителя. Но сейчас Тони видел перед собой смуглое скуластое лицо с большими черными, как уголь глазами, и глаза эти смотрели на него со трогательной смесью жалости и детского любопытства. Так смотрят на шелудивого дворового пса, да он почти и был им. Девочка улыбалась. Возможно, поэтому Тони инстинктивно показалось, что она не такая уродливая, как остальные индейцы. Ее лицо украшали лишь две скромных татуировки на щеках — знак, что она еще не достигла совершеннолетия, которое в их племени наступало годам к пятнадцати. Одета она была, как все — в выцветший лоскут, обернутый вокруг бедер и в несколько ниток мелких костяных бус, свисавших между едва обозначившихся грудей.

Тони утер лицо. Он показал на лодку, затем приложил палец к губам. Кажется, она его поняла.

Прошел день, потом другой, но, похоже, ни мистер Тодд, ни кто-либо из индейцев не подозревал о замышляемом побеге. Более того, когда Тони в очередной раз пришел к «Бренде», там на дне каноэ под накиданными банановыми листьями лежало несколько мешочков с фариньей и сушеными манго. С этого момента Тони понял, что у него появился союзник — Кими.

Собственно, он не знал, как ее зовут. Просто он однажды слышал, как кто-то из старших звал ее издалека, нараспев растягивая гласные: «Кими-и-и-э! Кими-и-и-э!» Это могло быть ее имя, а могло означать «дочка», или «сестренка», или просто «иди сюда». Но он запомнил. Да и не мог не запомнить, ведь отныне его жизнь и свобода целиком зависели от молчания этой случайной индейской девочки.

Теперь Тони начинал вспоминать, что и раньше видел ее в деревне среди сородичей, как она помогала матери (или тетке? или старшей сестре?) по хозяйству, собирала какао и маниок, кормила кур, доила коз, а на праздниках пела и танцевала вместе с другими девочками, одетая в банановые листья и разукрашенная цветной глиной. Но тогда она была всего лишь одной из них. Долгое время все индейцы казались Тони на одно лицо. Со временем он начал не только различать отдельных людей, но и находить в них некие родовые черты. Пай-ваи оказались довольно миролюбивым и неглупым народом, в отличие от того, что говорили о них враждебные им макуши. Но только помогать ему они не спешили, сторонились, как прокаженного. А вот она почему-то подошла. Что двигало ею Тони не знал, да и не мог знать — он так и не выучил языка пай-ваев, кроме нескольких обиходных фраз.

Его мысли забуксовали, почуяв некую перемену в обстановке. Только сейчас Тони заметил, что за из-за ширмы больше не доносится богатырский храп. А в следующую секунду показался и сам хозяин.

- Доброе утро, мистер Ласт, друг мой! Сегодня хороший день, не правда ли? - весело обратился к нему мистер Тодд, надевая засаленный жилет на голое тело.

- Доброе утро, мистер Тодд. День отличный.

- Самый лучший день для того, чтобы выпить пивари и начать новую книгу, а?

- Ну разумеется. Только прошу, не подмешивайте мне больше в пивари своих хитрых травок, а то мне не хочется снова спать дни напролет.

- Ну что вы, мистер Ласт! Я ведь уже столько раз извинялся перед вами. К тому же, я бы не смог вытерпеть так долго без чтения.

- Мистер Тодд, почему вы не хотите попробовать научиться читать самому? Я бы вас научил. Это не сложно. Я когда-то научил читать своего сына.

- О, нет, мистер Ласт. Мне уже поздно. И потом, мне больше нравится слушать вас. У вас такой приятный голос. И произношение. Знаете, вы читаете даже лучше, чем мой отец. Мой отец был хорошим чтецом. Слышали бы вы, как он читал Библию. Но он умер двадцать лет назад. Или двадцать один? Нет, двадцать. И негр тоже умер, но он плохо читал, без души.

Начался еще один день, ничем не отличавшийся от предыдущих. После завтрака, состоявшего, как обычно из кофе, фариньи и куска вяленой козлятины, они вдвоем, по обыкновению, совершили обход местности: сначала прошли через деревенскую площадь, где в пыли копошились детишки и заморенные козы, вышли на плантацию и не спеша добрались до холма, где стоял покосившийся крест на могиле Барнабаса Вашингтона из Джорджтауна. Недолго побыв там, обозревая окрестности, они тем же путем возвратились домой. Перед тем, как зайти в дом, Тони остановился снаружи и некоторое время ковырял сандалем сухую красноватую землю. Он хотел потянуть время, чтобы не возвращаться в опостылевший шалаш, но вернуться все же пришлось, поскольку солнце уже сильно припекало.

На деревенской площади женщины развели костер и начали готовить пивари — хмельной напиток из бананового пюре и каких-то злаков. Иногда Тони думал, что если бы не этот напиток, то жизнь здесь была бы совсем невыносима. Видимо, он был не единственный, кто так думал, потому как пивари здесь готовили довольно часто. Слышался смех и голоса — женщины пели за работой. Тони краем глаза посмотрел в их сторону. Кими сидела на корточках перед большим закопченным чаном и завороженно смотрела, как кто-то из старших помешивает густую со сладковатым запахом бурду. Мужчины, привлеченные запахом, тоже подтягивались костру в надежде получить пару глотков уже готового пивари на пробу.

- Да, мой друг, если так и дальше пойдет, нам вряд ли что-то достанется, - послышался за спиной голос мистера Тодда. Он, как обычно, сидел в своем кресле и чистил дробовик.

Оставшееся время до обеда Тони провел, как на иголках. Мысль о побеге жгла его, манила и страшила близкой развязкой, и в то же время, никак не верилось, что это наконец произойдет. Два года жизни без движения в этой амазонской глуши почти полностью лишили его воли. Воспоминания об Англии и родном Хеттоне словно бы заросли зеленым бородатым мхом, что в изобилии растет на здешних болотах.

В то утро случилось лишь одно событие. Незадолго до обеда на пороге их шалаша появилась Кими. Приплясывая на ходу и напевая себе под нос, она подошла к мистеру Тодду и сказала ему что-то на языке пай-ваев. На Тони она даже не посмотрела. Мистер Тодд повел ее в ту часть дома, где хранились припасы, и выдал ей немного сахара из мешка — для пивари. Девчонка еще какое-то время вертелась возле кулей и канистр с припасами, лопоча что-то на своем языке, пока мистер Тодд не выпроводил ее вон, после чего ускакала с добычей в руках к своим.

- Эта хулиганка хотела припрятать кусок сахара за щекой. Что за люди! Вот поэтому, мой друг, мне гораздо приятнее проводить время в вашей компании и в компании мистера Диккенса. Подсаживайтесь ближе, мистер Ласт. Кажется, в прошлый раз мы с вами закончили «Бедность», значит сегодня можем начать «Богатство» * («Бедность» и «Богатство» - две книги, составляющие роман Диккенса «Крошка Доррит» - прим.автора).

Тони тяжело вздохнул. Началась его «голгофа». За то время, что он томился в этом плену, он успел перечитать все имеющиеся здесь книги, а многие не по одному разу, и теперь все прочитанное смешалось в его голове в невообразимую кашу. Если ему удастся вырваться отсюда и добраться до дома, он никогда в жизни больше не притронется к Диккенсу!

«...Никто из этих людей не существовал для маленькой англичанки; никого из них она не видела и не знала. Она смотрела, как разливается по небу зарево заката, алые и пурпурные полосы протягиваются над самым горизонтом, и дома так ярко пламенеют в последних лучах солнца, что кажется, будто их толстые стены стали легкими и прозрачными и они светятся изнутри. Потом, когда меркло все это великолепие красок, она провожала глазами черные силуэты гондол, развозивших гостей на музыку и танцы, и снова поднимала взор к небу, уже искрившемуся звездами. Не эти ли звезды когда-то сияли над нею, озаряя ее воображаемый бал?...»

Когда он дошел до конца главы, солнце уже светило над самой крышей, так что сидеть на веранде стало невыносимо.

- Думаю, на сегодня достаточно. Я получил огромное удовольствие, мистер Ласт. Завтра продолжим, - то ли спросил, то ли констатировал мистер Тодд, вставая c кресла.

Наступало время обеда. Индейцы принесли оладьи из плодов хлебного дерева и калебас свежего пивари. Тони не хотел пить. Он боялся, что, если мистер Тодд все-таки знает о его планах, он, дабы удержать его, снова провернет с ним ту же штуку, что и год назад. Однако если Тони не выпьет, это может показаться еще более подозрительным, и поэтому он выпил свою порцию, проклиная себя за свою мягкость и уступчивость. Пивари был еще теплым и мягким на вкус. Уже через четверть часа в голове появилась приятная легкость и блаженное спокойствие без признаков той свинцовой сонливости, от которой потом еще несколько суток ломит все тело. Значит пивари чистое. Тем лучше.

Тони выплеснул остатки напитка из калебаса на землю. Он не был особенно суеверным, даже когда жил в Англии, но тут натерпелся такого, что давно решил для себя: умилостивить скромным подношением местных богов, кем бы они ни были, никогда не лишне. Так, заручившись божественной поддержкой, в приподнятом настроении он лег в свой гамак и попытался притвориться спящим, чтобы дождаться момента, когда заснет старик, и тогда…

Тони очнулся, когда солнце уже далеко перевалило за зенит и теперь светило справа, заливая светом его половину комнаты. В полном ужасе он вывалился из гамака на пол. Неужели он снова проспал? Но в следующую секунду он услышал за ширмой умиротворенный с равными интервалами храп. Все в порядке. Тони выглянул из-под навеса и посмотрел в сторону индейских жилищ. Костер уже догорел, а на деревенской площади было пусто. Нужно бежать сейчас, пока никто не видит.

Однако бежать с пустыми руками, без запасов еды, без инструментов или даже без москитной сетки значило обречь себя на гибель в джунглях, где на каждом шагу подстерегают опасности, которые будто только и ждут момента, чтобы поразить незадачливого белого пришельца. Тони на цыпочках прошел мимо спящего мистера Тодда в кладовую. Он возьмет немного, только самое необходимое: топорик, калебас, немного фариньи и сушеной кукурузы, спички, масляный фонарь. Хорошо бы было также иметь с собой ружье, но дробовик мистера Тодда стоял всего в паре дюймов от головы спящего, прислоненный к несущему стволу навеса, и Тони не решился его брать, чтобы ненароком не разбудить старика. Надо все сделать быстро и бесшумно. Тони расстелил на полу свой гамак и начал складывать туда необходимые предметы.

Он бывал в кладовой сотни раз, примерно знал, что где лежит, но сам ни разу не прикасался к тюкам и ящикам, составленным друг на друга почти до потолка. Оказалось, что найти то, что ему надо не так-то просто. Он с трудом отыскал спички, а когда нашел, оказалось, что они отсырели. Масло не во что было перелить, кроме горлянки из-под пивари. Тони решил, что это лучше, чем ничего, а для хранения воды он что-нибудь придумает по дороге. Горлышко у калебаса было узкое, а бутыль с маслом тяжелая, в результате на полу натекла хорошая лужа. Крепкий запах прогорклого кукурузного масла распространился под навесом. Тони проклинал себя за неуклюжесть. Он наспех покидал все, что успел найти, в гамак и завязал его в узел, потом взвалил этот мешок на спину, повернулся к выходу и... застыл.

Перед ним стоял мистер Тодд и направлял на него дуло своего дробовика.

- Далеко ли вы собрались, мистер Ласт? - спросил он строго.

- Я ухожу, мистер Тодд. Спасибо вам за ваше гостеприимство, но мне нужно уходить, - сказал Тони как можно более спокойно. У него еще теплилась надежда, что, если попросить, старик отпустит его по-хорошему.

Однако мистер Тодд не опускал дробовика.

- Что ж, уходите, только оставьте здесь все, что вы взяли с собой. И одежду, которую я вам дал, и сандалии. Вы можете забрать только то, что было на вас до того, как вы сюда пришли.

- Но вы же прекрасно знаете, что я тогда был в лихорадке. Моя одежда пришла в негодность, и вы сами ее выбросили.

— Значит вам придется уйти отсюда голым.

Кажется, по-хорошему не получится. Господи, ну почему мне всегда так не везет?! Тони вдруг пришел в такое отчаяние, что готов был заплакать. Неужели он закончит свою жизнь так же, как тот несчастный негр из Джорджтауна, а безумный мистер Тодд воткнет в его холм корявый крест? Неужели он больше никогда не увидит Хеттон?

Тони сделал шаг вперед, но мистер Тодд и не думал уступать. Дуло дробовика уткнулось ему в грудь. Тони уронил голову и начал медленно спускать мешок с плеча, но в тот момент, когда мешок коснулся пола, Тони резко подскочил, перехватил ствол дробовика снизу и потянул на себя.

Раздался выстрел. Оба мужчины застыли на мгновение, пытаясь осознать, что произошло, но пуля всего лишь прошила соломенный навес, так что с потолка посыпалась мелкая труха. Не теряя даром времени и не выпуская ствола из рук, Тони пошел на мистера Тодда всем телом и повалил его навзничь. Бесполезное ружье отлетело в сторону.

Хоть Тони и был намного моложе мистера Тодда, однако после тяжелой болезни и позднее, пребывая в своем заключении в абсолютной праздности, он сильно похудел и ослаб. А вот мистер Тодд, хоть и выглядел сухим стариком, но силы в его руках было достаточно, чтобы стряхнуть с себя Тони, словно ребенка. Высвободившись, мистер Тодд потянулся к дробовику, но Тони успел перехватить его за ноги, и вместе они снова упали на земляной пол и начали кататься, обнявшись, как борцы в цирке. Постепенно Тони начал разобрал азарт. Ему было нечего терять, и он был готов драться до конца. А вот мистер Тодд, напротив, начал терять надежду. В какой-то момент, когда ему удалось выскользнуть из объятий Тони, он дополз до крыльца на четвереньках и начал изо всех сил кричать что-то на языке индейцев, призывая на помощь своих детей. Тони обмер. Он больше всего боялся этого. Если прибегут индейцы, ему точно крышка.

- Нет! - обессиленно простонал он.

Он с досадой рванул себя за волосы и начал затравленно озираться. Можно, конечно, все бросить и бежать к лодке. Но что он будет делать, оказавшись на реке один без средств к существованию? А если индейцы нагонят его раньше? И хуже того, уничтожат лодку? Он не выдержит еще одного крушения надежд.

Странно, но за все то время, что мистер Тодд звал на помощь, а Тони думал о то, что делать, никто к ним так и не пришел. Никто даже не вышел на зов. Это было очень странно, но в то же время, это было именно то, что нужно. Тони подобрал пустой дробовик, нагнал мистера Тодда на крыльце и ударил прикладом между лопаток. Тот упал. Тони уже замахнулся для очередного удара, но вдруг понял, что не сможет сделать этого. При всем своем отчаянии он все же не мог убить человека. Старик под ним перестал биться и жалобно прохрипел:

- Не надо!

Обливаясь потом от страха и презрения к себе, Тони отбросил дробовик в сторону. Он заломил старику руки за спину и связал их веревкой, служившей тому поясом для брюк. Затем Тони с трудом поднялся и, покачиваясь, пошел в комнату, где все так же валялся его мешок. Нужно уходить.

Уже стоя на пороге с узлом на плече, Тони в последний раз бросил взгляд на скорчившуюся на земляном полу, мелко трясущуюся от плача фигуру старика, и подумал, что неплохо было бы в добавок свалить в кучу все тома Диккенса и поджечь к чертям собачьим. Но он решил не рисковать. Он побежал мимо вытоптанной площадки перед хижинами индейцев, где все так же царила странная пустота и безмолвие, продрался сквозь заросли кукурузы и поспешил по тропинке в лес.

Свобода, так внезапно обретенная, бурлила в жилах, громыхала в груди и в висках, жгла пятки. И вот уже знакомый овраг, еще несколько десятков футов, и он будет совершенно свободен. В последний момент Тони вдруг пронзила ужасная мысль, что он не обнаружит лодки на своем месте, и что все его усилия окажутся напрасными. От охватившей его паники он потерял равновесие и скатился в овраг на заднице.

Но нет, слава Богу, «Бренда» ждала его на месте. Вот только она была не одна. Каково же было удивление Тони, когда он увидел на берегу рядом с лодкой Кими. Он даже остановился от удивления. Что еще за сюрпризы?

Девчонка встала ему навстречу. Однако в эту минуту Тони был не расположен к общению. Оттолкнув девочку в сторону, он бросил мешок в лодку, затем вскочил в нее сам, и начал отталкиваться от берега веслом. Кими бросилась за ним. Этого еще не хватало! Тони снова толкнул ее, на этот раз решительнее, так что та упала в воду. Каноэ уже было на плаву и Тони сел на дно, чтобы случайно не перевернуться. Он начал загребать веслом то справа, то слева, сначала осторожно, но потом все увереннее направляя свою посудину на середину реки. Он уже забыл про девчонку, когда вдруг с берега до него донесся жалобный крик. Тони обернулся.

Кими бежала вдоль берега по щиколотку воде, спотыкаясь на скользком илистом песке, упорно карабкалась через коряги и камни, но не отставала. Тони начала раздражать ее настойчивость. Да что ты привязалась ко мне, дурочка? Он попытался грести быстрее.

Но тут случилось то, чего Тони никак не мог ожидать. Видя, что ее призывы не действуют, Кими залезла в воду и поплыла за лодкой. Она неплохо плавала, но течение на середине реки было быстрое и коварное, а дно таило множество опасностей. Да и про речных тварей не стоило забывать. К тому же, впереди намечался резкий поворот, и неизвестно, что ждало за этим поворотом: разлив, пороги, водопад?

Тони перестал грести. Он опустил весло и некоторое время сидел неподвижно, собираясь с мыслями. Он обернулся. Черная головка, торчащая из воды, стремительно приближалась. Через минуту что-то большое и мягкое ударилось о борт каноэ. Тони подполз к корме, крепко обхватил мокрую руку, вцепившуюся в деревянный борт, и вытащил Кими из воды. Девчонка вся дрожала, но скорее от страха, чем от холода — вода была, как остывший чай. Не глядя на Тони, она выжимала за борт свои длинные волосы.

Тони тупо смотрел на нее, понимая, что все опять пошло не так. Ну и что мне теперь с тобой делать?

Потом он вернулся на свое место, снова взял весло и начал грести, стараясь не думать о том, что будет.